Нью Эйдж и миф «Аполло» - Артур Аскеров

А диктор с все той же серьезностью продолжил:

– Итак, по данным Комитета Расследований среди террористов оказался сам Скайдо Хезли – особо опасный убийца и преступник, он считается лидером террористической организации Комитет Радикального Сопротивления.

Крисстал оживился, он приготовился увидеть что-то поистине захватывающее и интересное. А на большом экране тотчас появились давно забытые кадры, на которых группа вооруженных автоматами мужчин в балаклавах бегают по плохо освященному туннелю метро и расстреливают всех, кого встречают на своем пути. Под эти кадры ведущий репортажа проговорил, что сейчас зритель может воочию узреть всю звериную сущность той организации, лидером и основателем которой считается пойманный Хезли. Потом на экране появляется сам ведущий репортажа – выхолощенный, отличающийся худобой, молодой человек, который со страхом вцепился в большой микрофон. Стоял этот ведущий на фоне большого синего фасада главного здания Комитета Расследований и говорил о том, что, возможно, еще совсем недавно здесь допрашивали отпетого негодяя, унесшего так много невинных жизней. После ведущий проговорил, что вероятней всего Скайдо до судебного заседания отправили в самую охраняемую тюрьму Деладор, в которой содержат самых опасных преступников. Закончился же репортаж торжественной речью высоченного стройного мужчины в белой форме с красными погонами – Скота Литарда, председателя КР:

– Скайдо Хезли арестован и сейчас дает признательные показания. В самое ближайшее время будут проведены необходимые следственные действия, будет собрана мощная доказательственная база, и тогда мы сможем по всей строгости наказать этого страшного человека, который годами наводил на людей смертельный ужас только своим именем. Если вина Хезли будет доказана, а в этом я не сомневаюсь, ему грозит высшая мера наказания, то есть публичная смертная казнь с применением огнестрельного оружия, – спустя небольшую паузу он завершил, – остальные участники также уже дают признательные показания насчет своей преступной деятельности в КРС.

На этом репортаж бесславно закончился и у Крисстала тут же возникли серьезные подозрения к правдивости всех сведений, которые передали с экрана. Ведь, ни живого Хезли, ни даже того места, где его задержали, не показали!

«А не грамотно ли это выстроенный политический ход? – тут же задался вопросом Крисстал. – А жив ли вообще наш герой? И стали бы патрульные задерживать его, зная, как много проблем он может принести? Скорее бы убили, да 90 процентов, что так и сделали! Скайдо явно не был безоружен и уж, конечно, стал бы сопротивляться. Да и спать в таком небезопасном месте он бы не стал – не его это уровень. А значит – точно убили. Сейчас. А может давно, но объявили о задержании сейчас, сделав мощный рекламный ход. Но почему именно сейчас?».

Плешивый мужчина в очках с глазами на выкате, сидевший рядом с Криссталом, в это время неистово торжествовал :

– Поймали наконец негодяя. Теперь можно хоть спокойно ездить на поезде и за жизнь свою вовсе не опасаться.

Но вот Крисстала эта новость нисколько не успокаивала; и даже не столько из-за своего скептического отношения к ней, сколько по причине того, что деяний своего старого приятеля Скайдо и его организации, он никогда нисколько не опасался. Почему-то наш герой никогда не боялся, что его жизнь может изменить или вообще забрать какой-нибудь акт террора; он к этому относился как – то проще, будто бы вовсе игнорируя вещи, которые происходят не по его воле и одновременно веря в то, что судьбу по большому счету изменить нельзя, а поэтому стоит просто с ней смериться. Из-за этого Крисстала зачастую терзали не переживания насчет того, что его жизнь вдруг может прервать злобное действо КРС, а думы о каких либо незначительных мелочах. Однако сам он относился к таким мелочам или пустякам очень серьезно и считал их чрезвычайно важными хотя бы из-за связи исключительно со своей персоной. Поэтому подумав немного, о Скайдо, он с тревогой переключился на размышления об отношениях со своими родителями; как будто это было намного важнее, чем такое историческое событие, как поимка Скайдо. И так ведь было на самом деле, по причине того, что отношения со своими «пращурами» были для него сугубо личными, а вот Скайдо уже давно отдалился…

О предстоящей встрече с родителями Крисстал думал с тревогой, а иногда он даже впадал в оторопь от своих дум; только он представлял, как его отец, а еще хуже мать, узнают, что его отчислили из Академии по подготовке кадров для КР, то сразу внутри него что-то болело. Но Крисстал как всегда это стоически терпел и на лице его эта боль нисколько не проявлялась. Хотя, пожалуй, взгляд его был чрезмерно напряжен, а брови так сомкнуты, что поверх них появились ровные морщины. Но все это было мелочи по сравнению с тем, что происходило в его душе.

А тем временем поезд летел с бешеной скоростью, сотрясая пыль со стальных рельс; уже через пять минут он должен был добраться деревеньки, где проживали родители Крисстала. А пока из окна поезда виднелись маленькие симпатичные домики приятных тонов на фоне желто – зеленой листвы и деревьев. Весь осенний пейзаж излучал спокойствие безмятежность и эту опасную дьявольскую пустоту.

Когда поезд наконец остановился у платформы, Крисстал быстро вырвался из душного вагона и сразу почувствовал всей своей широкой грудью знакомый свежий воздух своего детства, напоминающий о незабываемых моментах прошлого, которые уже невозможно вернуть. Тут же на Крисстала нахлынули воспоминания о детстве, родном доме, родителях, а вместе с этим он почувствовал не только блаженную радость, но и в тоже время грусть и едкое разочарование. Чуть расстегнув свою рубашку, он, словно заезжий скиталец, пошел, осматриваясь по сторонам.

Казалось, что ничего в этом городе не изменилась: все те же белые двухэтажные домики, украшенные превосходными ставнями и аккуратными садами, узкие переулки и сплошные пешеходные улочки. Здесь, как и много лет назад царила атмосфера сельской местности: жители предпочитали машине велосипед, а стильной элегантной одежде удобную и практичную. Но все же определенные изменения в жизни города были внесены и Крисстал это заметил как только вышел из вагона. Это были все те же вездесущие дроны, рассматривающие своим всевидящим оком каждого приехавшего. Крисстал отнесся к ним абсолютно индифферентно, так как не счел, что они не смогут омрачить своим присутствием такую прекрасную атмосферу, которая царила в этом милом тауне.

Не торопясь пройдя минут десять Крисстал оказался на большом пересечении дорог, посреди которого величественно стоял большой фонтан, который являясь главной достопримечательность деревушки, низвергал из множества каналов прозрачную чистую воду. Крисстал жадным взглядом посмотрел на роскошно льющуюся воду и, задумавшись о том, насколько же мучает его жажда и насколько это прозрачная вода не пригодна для питья, он зашел в темный переулок и через минуту вышел к небольшому двухэтажному домику с каменной облицовкой, огражденному невысоким деревянным забором. Это то и был родной дом нашего героя в котором он прожил аж до 17 лет.

Пройдя через забор и тусклый газончик, Крисстал постучался в старую деревянную дверь, а потом увидел в окно свою мать, одергивающую штору, что бы посмотреть, кто пришел.

Она открыла ему дверь, а потом скупо сказала:

– Ну здравствуй сынок.

Мать никогда не была щедра на радость, восторг и улыбку, а поэтому встретила сына лишь словесным приветствием; при этом своим худощавым лицом она нисколько не выразила никаких эмоций.

– Привет, как поживаешь? – отвечая таким же бедным на эмоции выражением лица, спросил Крисстал.

– Неплохо, совсем неплохо, – ответила мать, невольно сделав совсем грустное лицо.

Никаких объятий, поцелуев, нежных родственных приветствий после этого не последовало. Так уж было заведено в их семье – холодность и расчет текли по их венам.

Когда Крисстал зашел в дом и посмотрел сверху вниз в лазоревые глаза своей матери, то увидел в них усталость, слабость и тоску. Сама мать выглядела не так хорошо как раньше. Все-таки сказывался возраст и к тому же у нее появились новые морщинки. Но при этом она оставалась в хорошей физической форме, у нее не было, ни лишнего веса, ни больших мешков под глазами.

Мать улыбнулась и весьма серьезно, но без лишних эмоций произнесла:

– Мы давно тебя ждали. Думали, ты приедешь неделю назад. Я каждый день сидела у окна, ожидая, что ты появишься. Ждала так дня три и каждого, кто приходил к нам, я принимала за тебя. И теперь ты вернулся, когда мы уже не надеялись, что ты приедешь, – мать сделал небольшую паузу, – ты не представляешь, как я по тебе соскучилась… Сложно было без тебя.